Лучшие аналитические умы пытаются разгадать загадку 3-го пленума Центрального комитета компартии Китая 20-го созыва. Он недавно прошел в Пекине.
Неэффективный менеджер
Формально говоря, это вполне ритуальное событие. Пленумы устраиваются ежегодно, и третий по счету из них посвящают провозглашению экономических задач на очередные пять лет. Интригу мероприятию придал даже и не тот факт, что китайское народное хозяйство сейчас чувствует себя хуже, чем когда-либо за последние лет 40–45, а то, что в деловых качествах его вождя начали вслух сомневаться.
Разумеется, не внутри Китая. Там даже и за банальные сетевые сетования на экономические темы сейчас наказывают со строгостью, невиданной еще пару лет назад. Но остальные заинтересованные лица, и особенно международные инвесторы, от которых экономика КНР очень сильно зависит, молчать перестали.
И даже идут на некоторый риск. Агентство Moody's перебороло страх и снизило прогноз кредитного рейтинга КНР со «стабильного» до «негативного». В головном офисе агентства китайским сотрудникам было рекомендовано неделю не выходить на работу, а тем, кто живет в Гонконге, не ездить в материковый Китай. Ждали расправ, обысков, а то и арестов. Но отделались только строгим выговором по официальным каналам.
А те, кто находится на безопасном расстоянии, уже год вовсю рассуждают, что китайскому чуду пришел конец, что председатель Си Цзиньпин плох как экономический менеджер, что его кампания арестов бизнес-магнатов и банкиров отбивает желание иметь дело с Китаем, и что КНР скоро попадет (или уже попала) в «японскую ловушку». То есть, в многолетний хозяйственный застой на фоне дефляции, неэффективных инвестиций и зашедшего в тупик гигантского строительного сектора.
Ждали, что 3-й пленум 20-го созыва, которому предшествовали какие-то подковерные препирательства (его задержали на полгода, если не больше), расставит, наконец, точки над «i».
И были сильно разочарованы.
«Углубление реформ», «справедливая и динамичная рыночная среда», «эффективное и продуктивное распределение ресурсов» - как и в России, эти ни о чем не сообщающие начальственные блаблабла заняли большую часть официального коммюнике.
Неслучайное сходство
Но люди, чувствующие тамошнюю атмосферу, отметили совсем другие пункты – краткие, но категоричные рассуждения о «порядке», о «безопасности» и, конечно, о самом главном – о том, что «мы должны глубоко осознать решающее значение утверждения ключевой позиции товарища Си Цзиньпина в Центральном комитете партии и в партии в целом и установления руководящей роли идей Си Цзиньпина о социализме с китайской спецификой для новой эры».
Сам Путин, с его манией «порядка», «безопасности» и собственной «ключевой позиции», не сказал бы лучше. И это не случайное сходство.
Си Цзиньпин возглавил Китай в 2012-м и по установленному в прошлом веке протоколу должен был править два пятилетних срока, а в 2022-м уйти на покой. Но уже в конце первого из этих сроков ради него этот лимит отменили. Сейчас ему 71 год, и формулировки пленума дают нам понять, что его власть продлится и впредь – на четвертый (с 2027-го по 2032-й) и последующие сроки.
Китайская власть сообщает о будущем своей державы не вязкими и краткосрочными «майскими указами», а отшлифованными формулами пленума. К 2029-му (к 80-летию КНР) будет построен «спокойный Китай» с усиленными параметрами внешней и внутренней безопасности и модернизированной армией. К 2035-му будет готова «социалистическая рыночная экономика высокого уровня». А к 2049-му (к 100-летию КНР) – «модернизированная социалистическая держава».
Похоже, Си Цзиньпин не прочь председательствовать на всех этих этапах. В конце концов, в 2049-м ему будет всего 96 лет. Но перед этим он должен будет преодолеть тот очевидный кризис, который сейчас переживает его правление.
Не хватило Дэн Сяопинов
Россию называют страной, в которой «все повторяется». Отчасти да. Но в Китае, «все повторяется» гораздо более отчетливо.
Эта великая империя регулярно разваливается на части. Но потом всегда объединяется. Последним восстановителем единого Китая был Мао Цзэдун. Сама же высшая власть там во все времена колеблется между большей централизацией, когда всем правит автократ, и меньшей, когда правитель, конечно, царствует, но тон задают олигархи и соперничающие кланы.
А ниже – гигантская масса чиновников, претендующих на отбор по личным достоинствам и исповедующих культ служения государству и великой гармонии.
Мао правил как автократ. Такое не могло быть навсегда. И после него, с 1978-го (после 3-го пленума ЦК 11-го созыва), естественным образом установился олигархический режим с регулярной сменой руководящих кланов. Такой порядок тоже не мог быть навсегда. К началу 2010-х годов он переживал явный кризис, разъедаемый коррупцией и склоками. Но западные наблюдатели надеялись, что КНР пойдет тайваньским путем.
Когда-то китайская компартия победила националистов-гоминьдановцев. Эти два противоборствующих движения справедливо считались однотипными, а Тайвань, на котором Гоминьдан в 1949-м смог удержаться, выглядел сначала примерно таким же заповедником деспотизма, как и континентальный Китай.
Но тамошний режим провел аграрную реформу, освоил преимущества рыночной экономики, и к 1970-м годам остров разбогател. А в 1980-х и1990-х перешел сначала от автократических порядков к олигархическим, а потом от олигархических к демократическим.
Ждали, что континентальный Китай повторит эту эволюцию. Что рыночное процветание породит в конце концов каких-то демократических Дэн Сяопинов, и они установят сменяемость власти, которая на Тайване оказалась вполне совместимой с китайским характером.
Вышло иначе. Си Цзиньпин разрешил тогдашний кризис режима гораздо более традиционным способом: быстро и успешно превратил свою власть в автократию. Сам выходец из номенклатурной знати (его отец был членом маоцзэдуновского политбюро), он сломил гордыню этой знати буквально за пару лет. И с вольностями, к которым начало привыкать простонародье, покончил твердой рукой.
Кто кого повторяет
Дал он волю своему темпераменту и с капитанами процветавшей китайской экономики. История миллиардера Джека Ма, основателя Alibaba, которого обчистили за критику государственной финансовой политики, еще из самых благополучных. Он, по крайней мере, не сидит, в отличие от многих. Сходство с нравами путиномики бьет в глаза.
То, что управленческая и политическая траектория Си Цзиньпина повторяет путинскую, совершенно очевидно. Однако, только в том смысле, что председатель Си, хоть и почти ровесник Путина, но к власти пришел позже и через сходные этапы своего правления проходит с отставанием. Зато сам российский режим вместе со своим главой является лишь гротескной пародией на китайский.
У Путина нет системных ограничителей, и российская политика обслуживает не национальные интересы в любом их понимании, а его личные страхи, странности и страсти. У председателя Си, хоть он и автократ, ограничители есть. В отличие от Путина, он не является собственником всех активов своей державы. Китайский чиновничий аппарат менее циничен и безволен. При всей податливости, он не растворяется в правителе и способен на него давить. И, в отличие от России, Китай – экономическая супердержава, связанная с миром огромным числом нитей, разрыв которых осознается как нежелательный.
Думаю, не менее важна еще исконная китайская традиция государственной рациональности. Путинская (а отчасти и общероссийская) привычка бить не по весу, тут непонятна. Даже у председателя Мао, самого рискового китайского правителя за много веков, авантюрной была только риторика, а не решения. Тут он взвешивал каждый ход. Зигзаги и истерики сегодняшней Москвы выглядят совершенно не по-китайски.
Цена и воля
Режим Си Цзиньпина вошел сейчас в кризис, потому что, во-первых, перестает работать прежняя модель экономического роста, а во-вторых, внешний мир стоит на грани глобальной войны, и прежние формулы поведения больше не подходят.
Возможно, есть еще и «в-третьих», т.е. конфликты внутри верхушки. Но снаружи их не видно. Ясно, что если бы предполагаемым противникам самовластия удалось загнать автократию в рамки и восстановить сменяемость власти, то вероятность превращения внутрикитайского кризиса в глобальный упала бы. Да только остались ли в Пекине эти противники самовластия?
Так или иначе, но до хозяйственного спада Китаю еще идти и идти. Производство растет, хоть и небыстро. В 2022-м ВВП поднялся на 3%, в 2023-м – на 5,2%, и в ближайшие два-три года, по оценкам внешних экспертов, все еще возможен темп на уровне 4%. Для страны, в которой больше не увеличивается население, это не катастрофа. Проблема в том, что воли к радикальной экономической реконструкции у сегодняшнего режима нет. Или он хорошо скрывает ее за пустословием резолюций своего пленума.
К сожалению, растет вероятность более простого выхода из кризиса. Чем автократичнее китайский режим, тем охотнее он встревает в войны. Идея покорения Тайваня может выглядеть в его глазах не только политически рациональной, но и реалистичной.
По оценкам стокгольмского SIPRI, военные траты КНР составили в 2023-м $296 млрд. Это примерно столько же, сколько расходы всех соседей Китая вместе взятых, включая Россию, Индию, Японию, Южную Корею и остальных. В том числе военный бюджет Тайваня - $17 млрд. Если цена, которую придется заплатить за вторжение, будет в Пекине признана приемлемой, то оно состоится.
***
В сущности, к вторжению на Тайвань ведет та же дорога, которая привела Москву к нападению на Украину. С той разницей, что рациональные соображения не способны были остановить Путина, но, пожалуй, могут остановить председателя Си и стоящую за ним китайскую машину власти. Потому что они по-своему предсказуемы, и есть один довод, который в их глазах является веским. И это не дипломатия. А только готовность другой сверхдержавы противостоять им всеми силами.
