Обычно нам, либералам, нужно много времени, чтобы начать выходить из себя. Но бесконечные споры о том, что называют «новой этикой», или «активизмом», меня достали. За перебранкой между правыми и сторонниками различных групп, выступающих за разного рода равенство и политкорректность, либералов едва слышно. Нам нужно вмешаться, крича обеим сторонам: «Вы все неправы. Слушайте нас!».
Спор о новой этике – вещь глупая в том числе потому, что нет общего представления о том, что это такое. Прогрессивный американский писатель Джеймс Маколи определяет ее как «растущее осознание проблем расового неравенства и социальной справедливости». Консервативный британский политолог Мэтью Гудвин называет ее «сакрализацией расовых, сексуальных и гендерных меньшинств». Член Конгресса США от демократов Александрия Окасио-Кортес написала в Twitter, что этот термин «обозреватели теперь используют в качестве уничижительного эвфемизма для гражданских прав и справедливости».
Вторая проблема заключается в том, что, как и многое в глобальном диспуте, спор этот родился в США. И, как и многое в современных американских дискуссиях, резко поляризовался. Но у либералов есть собственная позиция – назовем ее «третьим путем». Иногда мы соглашаемся с теми, кто воюет за социальную справедливость, а иногда – с истинными консерваторами. (Лишь трамповское движение белой идентичности неправо абсолютно во всем.)
Как либерал, я поддерживаю активистов в их атаках на дискриминационные структуры. Белые мужчины, которые руководят современными институтами, должны осознать, что на свои места они могли – всего лишь могли – попасть просто потому, что они белые мужчины. Недавно во время чата в Zoom два друга, успешные белые мужчины, разглагольствовали со мной о новой этике. Один пожаловался, что женщины и чернокожие в его профессии теперь ждут легкого повышения, тогда как он упорно трудился со времени окончания школы. В своем представлении он был жертвой. Полагаю, ему нужно очнуться и осознать, как работает власть. Другие тоже заслуживают шанса выбиться в люди.
Социальные активисты правильно настаивают на том, что необходимо дать женщинам и меньшинствам свободу быть услышанными. Они правы, говоря, что пожилые белые мужчины часто кричат «активизм!» лишь для того, чтобы защитить свое положение. И правы, сбрасывая памятники расистам. Это не «стирание истории», а смена тех, кого мы почитаем.
И когда их обвиняют в том, что они проповедуют «культуру отмены», они правы, указывая, что правые занимаются тем же. В одной канзасской школе только что изъяли из библиотеки 29 книг, в том числе таких писателей, как автор «Рассказа служанки» Маргарет Этвуд и лауреат Нобелевской премии, обладательница президентской медали Свободы Тони Моррисон. А окружной попечительский совет в Вирджинии приказал убрать из школьных библиотек – то есть отменить – книги с «сексуально откровенным» содержанием, при этом два члена совета выступили за то, чтобы их вообще сжечь (впоследствии приказ, вызвавший бурю критики, был отменен).
И это не одиночные случаи. По данным неправительственной организации PEN America, с января по сентябрь в 24 законодательных органах США были внесены законопроекты, которые устанавливают ограничения на то, что может преподаваться в образовательных учреждениях по темам, связанным с расизмом, половыми вопросами, американской историей.
Но я поддерживаю консерваторов, недовольных тем, что некоторый борцы за социальную справедливость пытаются ограничить свободу слова. Единственное, от чего надо защищать, – от прямого разжигания вражды и угроз насилием. Но жаловаться на «эмоциональное насилие» только потому, что какие-то аргументы вам не нравятся, – это перебор.
Консерваторы правы, заявляя, что мнение белых имеет точно такое же значение, как и мнение всех остальных; что белые представители рабочего класса точно так же могут страдать от дискриминации по таким признакам, как география, акцент, одежда и религия. Они правы, отвергая жалобы на «культурную апроприацию»: белый певец абсолютно свободен в выборе источника вдохновения, которым может быть африканская музыка, а мужчина волен писать о женщине. И консерваторы правы в том, что ничью карьеру нельзя обрывать лишь на основании недоказанных обвинений. И даже памятники нужно снимать по решению выборных органов, а не по желанию протестующих.
Важный момент в позиции либералов – мы воспринимаем людей как думающих личностей, а не просто как членов групп с определенной самоидентификацией. Происхождение никого не обязывает следовать путем, проложенным «лидерами» их генетически определенного так называемого «сообщества».
Поэтому нам, либералам, нужно в корне изменить этот диспут, выступив против всех. Наверное, мы составляем молчаливое меньшинство; нужно стать шумным большинством.
Мы должны маргинализировать всю эту дискуссию. Новая этика не должна быть предметом культурной войны нашего времени. Она не затрагивает жизни большинства людей. В Европе эти дискуссии даже сложно услышать за пределами нескольких университетских кампусов. Мы должны больше думать о борьбе с существующими дискриминационными экономическими и общественными структурами.
Как говорит профессор политологии Эрик Блейч, директор по европейским исследованиям и директор по международной политике и экономике из Middlebury College в Вермонте, люди должны уяснить два простые вещи. Свобода слова критически необходима – это раз. Нужно понимать, что по историческим причинам некоторые люди из-за своей идентичности находятся в менее выгодном положении, – это два.
Не так-то это и сложно.
