Череда разного рода аварий в окрестностях Норильска — городе за Полярным кругом, — можно сказать, слепок с того, что происходит по всей России. Беда не в том, что неприятности случаются, — а в том, как на них реагируют владельцы опасных объектов (обязаны вкладываться в безопасность) и государственные службы (обязаны предотвращать и ликвидировать последствия).
На норильской ТЭЦ произошла настоящая экологическая катастрофа — в хрупкую северную природу вылилось более 20 000 тонн дизельного топлива. Это самый крупный разлив нефтепродуктов в истории российской полярной Арктики, настоящее чрезвычайное происшествие национального значения, но президент Владимир Путин узнал о катастрофе спустя несколько дней, причем сведения пришли из социальных сетей, а не от природоохранных ведомств.
Затянули и с ликвидацией последствий разлива — не обеспечили вовремя хранилища для собранных нефтепродуктов, промешкали, когда еще можно было предотвратить попадание солярки в воду, опоздали с установкой боновых заграждений. «Норильский никель» сообщил, что собрано более 90% разлитого топлива (занятно, что на сайте компании этих данных не найти). Но на каком основании компания это утверждает и где хранятся тысячи тонн загрязненной воды, узнать не удалось. А когда журналисты и экологи попытались увезти на анализ в независимой лаборатории воду из реки, куда вытекла солярка, служба безопасности аэропорта заявила, что они смогут сделать это только с разрешения «Норникеля».
Сотрудник Росприроднадзора в Норильске, выехавший на место в день аварии, не удержался и высказал публично все, что думает об аварии, о ее причинах и последствиях. И, насколько мне известно, больше в системе Росприроднадзора не работает. А руководительница Росприроднадзора летала в Норильск на чартере, ассоциированным с «Норникелем», писали СМИ, — и официального опровержения этого я не нашел.
Спустя месяц после катастрофы журналисты «Новой газеты» вместе с моими коллегами зафиксировали еще одно явное нарушение природоохранного законодательства - незаконную перекачку загрязненных вод из весьма объемного хвостохранилища просто на землю. На следующий день вблизи Норильска произошел пожар на полигоне промышленных отходов, затем — разлив авиационного топлива на дочернем предприятии «Норникеля».
Ростехнадзор в мае-июне выявил множество нарушений в Норильске. Явно существует гигантский пласт проблем, связанных с объектами (инфраструктурой) еще советских времен. Решать эти проблемы предприятие пытается разными, на мой взгляд, далекими от корректности способами — хотя даже в условиях Крайнего Севера можно сделать это качественно, просто нужны адекватные ресурсы.
Судя по пресс-релизу компании, ее руководство не живет в Норильске: «В связи с поступившим предложением перенести головной офис в Норильск было отмечено, что руководство компании проводит и продолжит проводить значительное количество времени в Норильске — городе, который останется центром притяжения всех усилий до тех пор, пока состояние окружающей среды в нем не будет отвечать высоким мировым стандартам». Интересно, если бы они и их семьи жили в Норильске, быстрее ли решились бы экологические проблемы? И 20, и 10 лет назад, и сегодня входит в Приоритетный список городов России с наибольшим уровнем загрязнения, обгоняя все города страны по выпадению серы: 1 кг на квадратный метр территории города в год!
Похоже это все на остальную Россию? Очень. Если взять в качестве индикатора случаи сильного загрязнения воздуха, то по данным Росгидромета, в I квартале 2020 г. число таких случаев выросло более чем на 60%, а вообще показатель с небольшими колебаниями растет с 2008-2009 гг.
Не знаю, сколько стоил бы своевременный ремонт емкости, из которой разлилась солярка «Норникеля», но вряд ли больше 100 млн руб. Хорошо, пусть 500 млн – но это немногим более 0,1% чистой прибыли комании за 2019 г.! Сейчас «Норникель» оспаривает сумму ущерба, определенную Росприроднадзором – примерно $2 млрд. Но она примерно соответствует компенсациям за крупнейшие нефтяные катастрофы в мире. Удивительно, что ошибочность расчетов надзора «Норникель» установил за один день; та самая оперативность, которой не хватало при ликвидации аварии. Забавно, что размер суммы настолько поразил воображение федеральных властей, что они принялись поскорей принимать специальный закон, чтобы компенсация попала в федеральный бюджет, а не в муниципальный, как было до сих пор.
Норильская катастрофа наделала шума — но ведь каждый год северные реки (по данным Росгидромета, полученным на замыкающих створах) несут в сторону Северного Ледовитого океана 150 000 — 300 000 тонн нефтепродуктов! Это — последствия многочисленных утечек, и если столько нефтепродуктов доходит до устья реки, то разливаются, значит, миллионы тонн! Норильские 20 000 тонн кажутся скромными при таком сравнении. Уголовных дел по фактам разлива нефти практически нет.
А плата за природопользование, единственный экономический механизм, который мог бы позволить регулировать сбросы и выбросы — продолжает снижаться: с почти 30 млрд руб. в 2016 г до немногим более 12 млрд руб. в 2019. Загрязнение же не уменьшилось.
Интересно, что за тот же период плата за размещение отходов в Норильске тоже упала более чем вдвое, до менее 300 млн руб. Я думаю, главная причина этого — отмена в арктической зоне двукратного коэффициента за захоронение отходов (действовавшего более 20 лет). И меня никак не оставляет ощущение, что «Норникель» может иметь отношение к таким изменениям.
